Высадка в крыму. Высадка союзников на Крымский полуостров

Во время Крымской войны 1853-1856 годов, военные действия в Крыму начались с высадки в Евпатории войск армии союзников — Англии, Франции, Италии, Турции 1 (13) сентября 1854 года. Вечером войска союзников экспедиционной армии антирусской коалиции высадились с военных кораблей, при 12 орудиях, и без боя оккупировали Евпаторию. За первые дни сентября на берег Евпатории было переправлено свыше 3000 человек из 1 французского и 1 английского батальона, и 2000 турок.

С рассветом 2 сентября Флот союзников армии антирусской коалиции был уже южнее Евпатории на пространстве между озерами Кизил-Ярским и Кичик-Бельским. Вражеский флот союзников в Каламитском заливе насчитывал 89 судов, из них 54 паровых судов, и 300 купеческих судов для транспортировки войск и грузов.

Под прикрытием военных кораблей на берег Евпатории со 2 по 6 сентября высадилось около 62000 солдат экспедиционного корпуса при 134 орудиях. Высадка войск с вражеских кораблей закончилась к вечеру 6 сентября 1854 года .

7 сентября 1854 года войска союзников армии антирусской коалиции двинулись вдоль берега моря в сторону Севастополя под прикрытием 54 паровых судов.

Первая в мире иллюстрированная еженедельная лондонская газета «The Illustrated London News» писала в 1855 году: «Евпатория будет всегда притягивать к себе исторический интерес, будучи первым портом, где высадились войска… ».

Евпатория не имела военного гарнизона, была быстро оккупирована и находилась в полном подчинении неприятельских войск. Оккупанты организовали городскую администрацию для управления городом. Жителям Евпатории была предоставлена возможность остаться в городе или же в 24 часа покинуть свои дома.

В путеводителе С. Штейнгарда говорится, что французский начальник генерального штаба д`Озмонт занял Евпаторию двумя ротами 39-го французского полка и от имени французского правительства 4 сентября 1854 года « он установил татарские органы власти и стал главнокомандующим. В следующие дни город укреплялся. Выходы из города были загорожены, а на открытых воротах были выставлены караулы. Французы завладели огромными запасами хлеба. Быстро была создана патрульная татарская милиция для несения караула в городе ».

«Основные части английской Королевской морской пехоты были расположены в зданиях и помещениях карантина. Резиденция капитана Брока заняла самый лучший частный дом. Части французского капитана Пэйна выполняли функции таможни, заняв общественное здание» .

В конце ноября 1854 года иностранные союзные войска, занявшие город, были укреплены рвом и валом, выставили защитную артиллерию. 13-14 ноября 1854 года из Балаклавы и Камыша прибыли два батальона турок, чтобы помогать гарнизону оккупантов. В путеводителе Штейнгарда отмечено, что 10 ноября 1854 года из ставки в город прибыл главнокомандующий для руководства обороной Евпатории.

«27 ноября приехали первые турецкие группы Омера Паши, и с этого времени городу не надо было тревожиться. Это движение продолжалось долго, и в начале января 1855 г. приехал корпус под командованием Мегемет Ферик Паши , который дал приют 15 000 человек и 1 200 коням. Остальная часть армии Оттомана располагалась за городом в очень хороших условиях ».

Лондонская газета «The Illustrated London News» в январе 1855 года сообщала об укреплении Евпатории войсками и орудиями армии союзников антирусской коалиции : «…большой отряд моряков и орудие были отправлены на берег с английского судна «Леандр». Военный гарнизон город был усилен прибытием военных судов «Файэрбренд» (Защитник), «Эрроу» (Стрела), «Джины» и 500 моряками с турецких кораблей высажены на берег в ожидании атаки русских войск на город. С военного корабля «Файэрбренд» на берег были перенесены 4 корабельных орудия и снаряды. Несколько орудий с «Аретузы» были установлены на наших внешних укреплениях под командованием лейтенанта Худа ».

«…Среди города были сооружены несколько укрепленных редутов и оснащены полевыми орудиями и снарядами… Улицы, которые выходили прямо в степь были перекрыты баррикадами. Общее чувство гарнизона теперь таково, что они могут не опасаться любого количества кавалерии, которая может отважиться на попытку захватить вход». В путеводителе Штейнгарда сообщалось: «Евпатория сейчас один из самых укрепленных и полезных союзников ».

В начале июля 1854 года английская газета «Таймс» писала: «Морские державы не могут постоянно держать флот для наблюдения за Севастополем, и потому главная цель политики и войны не может быть достигнута до тех пор, пока будут существовать Севастополь и русский флот. Но раз только этот центр могущества России на юге Империи будет уничтожен — рушится и все здание, сооружением которого Россия занималась сотню лет.
Взятие Севастополя и занятие Крыма вознаградят все военные издержки и решат вопрос в пользу союзников. ..»

Прошло 160 лет с начала военных действий в Крыму во время Крымской войны 1853-1856 годов , но и сегодня занятие Крыма и взятие Севастополя не теряет актуальности для тех же европейских стран, мечтающих об уничтожении России.

В середине прошлого века основные противоречия между Россией, укреплявшей свои южные границы, и противостоявшей ей Великобританией с союзниками возникли на Балканах и Ближнем Востоке. Они послужили причиной Крымской войны. В планах Англии и Франции определенное место занимали дальневосточные окраины России, в первую очередь Петропавловский порт — ее главная военно-морская база на Тихом океане. Англия и Франция намеревались отобрать у России Аляску и богатые промыслами Алеутские и Командорские острова, побережье Берингова и Охотского морей, проникнуть на Камчатку, Сахалин.

С этой целью одна из объединенных англо-французских эскадр под командованием контр-адмирала Прайса крейсировала в Тихом океане, ожидая начала войны. С ее объявлением летом 1854 года шесть военных кораблей: фрегаты «Президент», «Пайке», «Форт», «Евридика», бриг «Облигадо» и пароход «Вираго» двинулись к Петропавловскому порту. Зная о возможном нападении на город, губернатор В. С. Завойко принимал меры к организации обороны. Но гарнизон располагал малыми силами и слабым вооружением. 19 июня подошла неожиданная подмога: в гавани бросил якорь фрегат «Аврора» под командованием И. Н. Изыльметьева, случайно избежавший пленения англо-французской эскадрой. На следующий день подошел корвет «Оливуца», и, наконец, 24 июля на военном транспорте «Двина» прибыли 350 солдат из устья Амура. В. С. Завойко обратился с воззванием к жителям города, окрестных сел и поселений, в котором говорилось: «Петропавловский порт должен быть всегда готов встретить неприятеля. Я пребываю в твердой решимости, как бы ни многочислен был враг, сделать для защиты порта и чести русского оружия все, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови». Началось всеобщее обучение. Те, которые не могли держать оружие, помогали в другом деле. Изо дня в день, от зари до зари кипела работа. Общими усилиями было построено семь батарей, насчитывавших сорок пушек. В большинстве своем они сооружались под руководством ийженер-поручика К. И. Мровинского (деда известного советского дирижера Е. А. Мравинского).
К моменту прихода вражеской эскадры численность гарнизона, несмотря на существенное пополнение, составляла всего 988 человек. В это число входили 18 русских добровольцев, 36 охотников-камчадалов, экипажи транспорта «Двина» и фрегата «Аврора», на которых было 27 пушек. Силы союзников в несколько раз превосходили их: они насчитывали 2140 человек экипажа и 500 солдат морской пехоты, вооруженных дальнобойными штуцерами; эcкадра на вооружении имела 212 новейших пушек и бомбических орудий.
17 августа 1854 года англо-французская эскадра вошла в Авачинскую бухту. Началась героическая оборона города, которая длилась десять дней. Дважды враги пытались захватить Петропавловский порт. Они рассчитывали найти здесь незащищенную территорию, которую смогут легко разорить, и уничтожить население, но встретились с подготовленными позициями и героизмом русских людей, отстаивающих свою землю. Понимая, что победы не добиться, и боясь позора, командующий объединенной эскадрой английский контр-адмирал Прайс до главных боевых действий покончил жизнь самоубийством. Главной ареной боя стала Никольская сопка, где 24 августа схлестнулись две силы. Свыше 900 англичан и французов высадились на берег и устремились на сопку. Им противостояли всего около 300 русских воинов. Никольская сопка вместила такое количество людей, какого она еще не видела. На вершине стороны сошлись и схватились врукопашную. Противник бежал, оставив защитникам знамя полка. Потеряв 450 человек убитыми и ранеными, завоеватели отказались от захвата города и покинули бухту.
Неувядаемой славой покрыли себя защитники третьей батареи под командованием Александра Максутова, не пустившие десант врага на свой участок обороны. Рапорт о победе и трофейное знамя доставить в Петербург было поручено одному из славных защитников города — Дмитрию Максутову, командиру второй батареи. Лучом солнца, вдруг прорвавшимся сквозь мрачные тучи, назвал советский академик Е. В. Тарле известие об этой победе. Вскоре весь мир узнал о подвиге защитников Петропавловского порта. Имена Александра и Дмитрия Максутовых, Ивана Николаевича Изыльметьева, Семена Удалова, Василия Степановича Завойко чтят камчатцы. Именами А. П. Максутова, С. Удалова и В. С. Завойко названы улицы нашего города, а Никольская сопка стала священным памятником доблести, геройства и мужества русского человека.

взято отсюда

14 (26) апреля 1854 г. из перуанской гавани на Тихом океане Кальяо внезапно ушёл русский фрегат «Аврора», который за несколько дней до того пришёл сюда. В Кальяо находились военные корабли англичан и французов, видевшие манёвры «Авроры». Только 25 апреля (7 мая) узнали они, что ещё в марте Наполеон III и королева Виктория объявили России войну.
Англо-французская эскадра направилась к Петропавловску. У них были следующие силы: французские корабли «Форт» с 60 орудиями, «Эвридика» с 30 орудиями, «Облигадо» с 12 орудиями; у англичан: «Президент» с 50 орудиями, «Пик» с 46 орудиями, «Вираго» - пароход с 6 орудиями. Французской флотилией командовал адмирал Депуант, английской - адмирал Прайс. Так как Прайс имел старшинство по чину, то он являлся главнокомандующим всей эскадры. На разведку был послан «Вираго». Он, прикрывшись флагом Соединённых Штатов, прошёл в Авачинскую бухту. Разведка показала, что в этой губе стоят фрегат «Аврора» с 44 пушками и транспорт «Двина» с 12 пушками, гавань защищена батареями.
Уже в марте 1854 г. на Камчатке знали о близящемся разрыве - и закипела работа, воздвигались батареи. 19 июня (1 июля) пришла «Аврора». После пришёл транспорт «Двина», который привёз объявление войны и 300 солдат.
Прайс был расстроен тем, что упустил «Аврору». Теперь же, увидев фрегат готовым к бою, он сознавал последствия оплошности, в которой его могло обвинить адмиралтейство. 18 (30) августа Прайс прогуливался по палубе, затем пошёл в каюту, вынул пистолет, приложил дуло к сердцу и выстрелил. Высшее командование перешло к адмиралу Депуанту.
19 (31) августа Депуант приказал открыть огонь против русских батарей. Бомбардировка возобновилась 20 августа (1 сентября). Батарея, находившаяся на Сигнальном мысу, выдерживала самое жестокое нападение; на ней находился губернатор Камчатки генерал-майор Завойко. Батарея Красного Яра, имеющая 3 орудия, в продолжение 1½ часов выдерживала непрерывный огонь. Платформы были засыпаны землёй; станки, тали и брони перебиты. Неприятель свозил десант к Красному Яру: командир батареи при 30 человеках и при повреждении всех орудий, не находя возможным защищать пост против 600 человек десанта, отступил. Французы, вскочив на Красный Яр, наполнили батарею и подняли флаг; только что он развился, как бомба с английского парохода ударила в самую середину массы десанта. Прежде чем французы успели опомниться, «Двина» и «Аврора» открыли по ним огонь. Подоспевшие русские стрелковые партии при криках «ура» бросились вперёд. Несмотря на то, что он был по крайней мере вчетверо сильнее наших партий, неприятель начал отступление бегом.
21 августа (2 сентября) в Тарьинской губе англичане и французы хоронили адмирала Прайса. Здесь они встретили американских матросов с судна, заходившего в Петропавловск. Американцы указали на существование тропинки, по которой можно провести десант к Петропавловску.
24 августа (5 сентября) 1854 г. в ½ 7-го пароход, взяв 2 фрегата на буксир, повёл их к перешеечной батарее лейтенанта князя Максутова. Подойдя на пушечный выстрел, французский фрегат открыл огонь. Князь отвечал сначала с успехом. Но батарея была земляная, открытая, имела всего 5 орудий и вот уже более получаса выдерживала огонь 30 пушек. Более половины прислуги ранены и убиты; остаётся одна пушка; её наводит сам князь, стреляет, и катер с десантом идёт ко дну. Фрегат палит целым бортом, и при криках «vivat» с неприятельских судов князь падает с оторванной рукой.
Между тем английский фрегат стал против батареи капитан-лейтенанта Королёва и начал громить её. Вот и эта батарея приведена в неспособность действовать, и 22 неприятельские шлюпки устремились к берегу. Положение было более нежели критическое. Зашед в гору, неприятель осыпал всю лощину градом пуль и гранат. Генерал-майор Завойко отдал приказание «сбить англичан с горы». Маленькие отряды в 30 и 40 человек, поднимаясь на высоты под ружейным огнём, осыпаемые гранатами, сбили, сбросили и окончательно поразили англичан и французов. Преследуемые штыками наших матросов, они толпами бросались с обрывов. Сбросив неприятеля с горы, стрелковые партии, усевшись на обрывах, поражали его ружейным огнём, когда он садился в шлюпки. По грудь, по подбородок в воде французы и англичане спешили к катерам и баркасам; видели баркас сначала битком набитый народом, а отваливший с 8 гребцами; всё остальное переранено, перебито и лежало грудами, издавая стоны.
В час ударили отбой, петропавловцы собрались, принесли убитых и раненых - наших и врагов, и что же: между убитыми найден начальник десанта, - так должно полагать по оказавшимся при нём бумагам. Сведения из бумаг показывают число десанта в 676 человек, не считая гребцов и подкреплений, с которыми всех на берегу было с лишком 900 человек. Наши стрелковые партии, бывшие в деле, в соединении не представляли более 300. Трофеями был английский флаг, 7 офицерских сабель и множество ружей и холодного оружия. Неприятель, исправив повреждения, 27 августа (8 сентября) к 8 часам снялся с якоря и ушёл в море.
Больше в эту войну Петропавловску не суждено было сыграть военной роли. Решено было не ждать нового появления неприятельской эскадры и эвакуировать население, а также разоружить батареи. Весной 1855 г. фрегат «Аврора», корвет «Оливуца» и четыре транспорта, забрав грузы, команды и жителей, вышли в море. 19 (31) мая 1855 г. в Авачинскую бухту вошло 12 неприятельских военных кораблей. Они бомбардировали город без жителей и батареи без пушек. Но никакого военного значения это уже не имело.

Поражение турок в Синопе ускорило вступление в войну Англии и Франции. 22 декабря 1853 г. (3 января 1854 г.) соединенный англо-французский флот вошел в Черное море. Через три дня английский пароход «Ретрибюшен» подошел к Севастополю и объявил командиру порта, что для предотвращения войны с Англией и Францией русский флот не должен выходить из гавани и нападать на турецкий флот.

В это время остальные корабли эскадры прикрывали поход пяти турецких пароходов с 6-тысячным десантом, оружием и боеприпасами, предназначенными как для турецких войск, так и для горцев, живших на территории России.

Надо отметить, что первоначально англо-французский флот, вошедший в Черное море 6 января 1854 г., не имел абсолютного превосходства над русским флотом. Английская эскадра состояла из 8 кораблей (один винтовой), 3 фрегатов (один винтовой), 10 пароходов; французская эскадра состояла из 8 кораблей (один винтовой), 2 фрегатов и 6 пароходов.

Увы, севастопольские адмиралы не готовили флот к атаке союзной армады - не было высочайшего повеления. Упрямый Николай I вдруг повел себя довольно странно, надеясь, что все само собой образуется, а союзная эскадра погуляет по Черному морю да и уйдет восвояси. Отличная возможность атаковать союзную эскадру при выходе из Босфора была потеряна. В марте - апреле эскадры союзников получили подкрепления, которые обеспечивали им неоспоримое превосходство над русским флотом. Теперь война была заведомо проиграна.

15 марта 1854 г. Англия и Франция официально объявили войну России. А уже 31 марта английский пароход, шедший под австрийским флагом, захватил под Севастополем частный грузовой парусник.

К середине апреля 1854 г. англо-французская эскадра в составе 19 кораблей и 9 пароходо-фрегатов направилась к Одессе. В составе английской эскадры было три 120-пушечных корабля и семь 80-пушечных, французы имели три 120-пушечных и шесть 80-пушечных.

К началу войны Одесса вообще не имела береговых укреплений, так как была чисто торговым портом. Кстати, и впоследствии вплоть до 1914 г. в Одессе в мирное время береговые батареи отсутствовали.

Наскоро было построено шесть батарей, укрытых земляными валами. Батарея № 1 (шесть 2-пудовых мортир и 2 единорога) на правом фланге, в 3-х верстах от Карантинной пристани, при съезде на дачу графа Ланжерона. Батарея № 2 (шесть 24-фунтовых пушек), за входом в Карантинную пристань. Батарея № 3 (шесть 24-фунтовых пушек), на оконечности Карантинного мола. Батарея №4 (восемь 1-пудовых единорогов), левее лестницы впереди дома и сада князя Воронцова. Батарея № 6 (четыре 24-фунтовые пушки; 28 человек прислуги под начальством прапорщика Щеголева) на оконечности практического мола.

10 апреля союзный флот атаковал Одессу. Несколько кораблей на предельной дистанции вели перестрелку с батареями № 1, 2 и 3 без особых результатов, потерь на батареях не было. Шесть гребных баркасов, подойдя к берегу у предместья Пересыпь, запустили ракеты Конгрева по гавани Одессы.

Наиболее жестокий бой шел у батареи № 6 прапорщика Щеголева. К ней на дистанцию 1500 м подошли английские корабли и 9 пароходо-фрегатов, на вооружении которых было 350 орудий. В течение 6 часов Щеголев с четырьмя 24-фунтовыми пушками вел неравный бой с кораблями союзников. Ядра русской батареи вызвали сильный пожар на французском фрегате «Вобан», который был уведен на буксире. Лишь после того как было подбито два орудия и сгорела ядрокалильная печь, Щеголев заклепал орудия, построил уцелевшую прислугу и мерным шагом под барабанный бой прошел через весь мол подогнем неприятеля.

Тем временем остальные суда неприятеля, пользуясь преимуществом своей артиллерии, вели огонь по городу и порту, не подходя под выстрелы береговых батарей. Шесть английских гребных судов пытались высадить десант, но, понеся большие потери, обратились в бегство, попав под картечь четырех полевых орудий. По поводу бомбардировки Одессы французский адмирал Гамелен доносил Наполеону III, что союзный флот нанес городу «много вреда без собственного ущерба». На самом деле во время обстрела Одессы было убито трое и ранено восемь жителей, сожжено бомбами и ракетами 14 небольших строений, повреждено 52 частных каменных дома, из состава гарнизона убито 4, ранено 45, контужено 12 человек.

Постояв еще неделю у Одессы, 12 апреля союзный флот ушел в сторону Севастополя. Однако 30 апреля английский пароходо-фрегат «Тигр» решил поохотиться за русскими парусниками в районе Одессы. «Тигр» имел мощную машину в 400 лошадиных сил. На его палубе стояли две 10-дюймовые и 14 32-фунтовых пушек. Экипаж состоял из капитана, 24 офицеров и 200 матросов. В густом тумане «Тиф» сел на мель в 6 верстах к югу от Одессы. К месту аварии прибыла конная батарея и взвод улан. Батарея открыла огонь, а уланы в конном строю по мелководью атаковали корабль.

Нервы у английского капитана не выдержали» и он поднял белый флаг. Экипаж в составе 225 человек был взят в плен. «Тигр» не подлежал восстановлению, но машина и пушки с него были сняты русскими. В следующем году в Николаеве был заложен новый пароход «Тигр», на который поставили машину с английского «Тигра». 10-дюймовая английская пушка с «Тигра» и поныне стоит на набережной Одессы.

Обстрелять мирный город и грабить купцов - дело нехитрое, а вот формирование экспедиционного корпуса - дело куда более долгое. Лишь 28 февраля Луи-Наполеон сформировал «Восточную армию». Таким образом, у русских был почти год на занятие Проливов. Да за это время и до Египта дойти можно было при желании. Но, увы, Николай I все надеялся...

«Восточная армия», после ряда преобразований, составилась из четырех пехотных дивизий с двумя пешими батареями каждая, одной кавалерийской дивизии с двумя конными батареями и резерва артиллерии в составе трех пеших и трех конных батарей, одной батареи горных гаубиц и ракетной полубатареи. Укомплектовать такую экспедиционную армию было не очень-то просто, а французскому императору не терпелось начать войну. Для быстрейшего доведения численности состава полков до штатов военного времени, чтобы поскорее отправить армию на Восток, взяли до 20 тысяч лучших солдат различных полков мирного времени и свели их в две дивизии военного времени. Таким путем из трех полков мирного времени формировали один полк военного времени. Так были сформированы две отборные дивизии: 1-я Канробера и 2-я Боске. Остальные дивизии были укомплектованы наспех запасными и рекрутами. Предположительная численность экспедиционной армии достигла 40 тысяч человек. Местом высадки маршал Вайян избрал Галлиполи.

Английская экспедиционная армия должна была состоять из пяти пехотных и одной кавалерийской дивизий, всего около 30 тысяч человек и 56 орудий. Для ее сосредоточения был назначен остров Мальта.

Первый транспорт с французскими войсками вышел из Марселя 7 марта. К 14 апреля в Галлиполи было высажено 25 тысяч французских и 8 тысяч английских солдат и офицеров. Из Галлиполи союзные войска стали постепенно перебрасываться в район Варны, оттуда предполагалось начать наступление на русскую Дунайскую армию. Однако русская армия покинула Дунайские княжества, и воевать союзникам стало вроде бы не с кем.

Врага не было, а потери были, да еще какие. К 10 июля 1854 г. в английской армии в районе Варны из 25 600 человек было больных 1507. Во французской армии за июль заболело холерой 8142 человека, из них умерло 5183 человека. Союзникам нужно было срочно уходить с Балкан. Вопрос был только - куда? Возвращаться восвояси на смех всей Европы? Англичане предложили захватить Севастополь и уничтожить там корабли и портовые сооружения. Это было продолжение старой британской стратегии. В Лондоне считали, что только британский флот должен контролировать моря, а все остальные флоты по возможности надо уничтожить. Так они и поступили в 1793 г. в Тулоне с французским флотом, в 1801 г. в Копенгагене с датским флотом, в 1855 и 1919 г. с русским флотом в Севастополе.

И в 1854 г., и позже морские офицеры и историки спорили, мог ли Черноморский флот противодействовать высадке союзников в Крыму. Элементарный расчет огневой мощи союзного и русского флота, а также возможности маневрирования союзных паровых кораблей и фрегатов показывают, что шансы русских на победу в генеральном сражении «а ля Трафальгар» были равны нулю.

И вот наши храбрые адмиралы провели эти несложные расчеты и решили: драться нельзя, надо самим топиться с горя. Ну а что, если отступить от шаблона и от заученных наставлений? Сразу оговорюсь, что не следовало изобретать что-то новое, надо было действовать тем, что имелось под рукой.

Всего через 7 лет после описываемых событий, в 1861 г., начнется Гражданская война в США. Там обе стороны станут применять самые разнообразные способы войны на море. В ход пойдут и брандеры, и таран, и шестовые мины, и подводные минные заграждения. Никаких особых изобретений, необходимых для создания и использования этих примитивных типов вооружений, делать в 1855-1861 гг. не надо было. Так, например, брандеры новгородцы использовали против шведских судов еще в 1300 г. на Неве, а в 1770 г. граф Орлов с помощью брандеров сжег при Чесме превосходящие силы турецкого флота. Но вот Орловых-то в 1854 г. в России и не оказалось.

Неужели нельзя было из 21 малых пароходов, находившихся в составе Черноморского флота, сформировать несколько штурмовых флотилий? Можно было мобилизовать еще как минимум два десятка речных пароходов, принадлежавших различным гражданским ведомствам и частным лицам. Эти пароходы плавали ранее в Азовском море, по Днепру и Дону.

В принципе можно было мобилизовать пароходы даже на Волге, где к 1854 г. их насчитывалось десятки. Так, например, с 1850 г. между Тверью и Астраханью ходили буксирные пароходы «Минин» и «Пожарский» с машинами мощностью в 200 номинальных лошадиных сил, принадлежавшие обществу «Меркурий». В январе 1854 г. три парохода с машинами мощностью в 50 номинальных л. с. были доставлены в разобранном виде с завода Коккериль (Бельгия) в Тверь, и с апреля того же года они находились в плавании.

Риторический вопрос: при необходимости эти пароходы по частям или целиком могли быть перетащены с Волги на Дон, в районе современного канала Волго-Дон? Замечу, что в этом месте суда перетаскивали уже не менее тысячи лет.

Спору нет, речные пароходы были неспособны нести регулярную службу на Черном море. Но от них требовалось совершить один или два рейса, чтобы быть использованными в качестве брандеров.

Русские колесные пароходы если и уступали в скорости хода, то совсем немного союзным винтовым кораблям и фрегатам, не говоря уж о больших колесных пароходах. Зато они были маневреннее больших пароходов.

В 1854 г. не было мелкокалиберных скорострельных орудий (они появятся только через 15-20 лет), а пушки больших и средних калибров имели малую скорострельность. Эти орудия были рассчитаны на линейный бой с неподвижным или малоподвижным кораблем противника и в подавляющем большинстве своем не имели поворотных устройств. Таким образом, в ночном бою малые пароходы, используемые в качестве брандеров и носителей шестовых мин, были малоуязвимы от огня артиллерии противника. Вспомним, что в 1877- 1878 гг. ни одна русская миноноска не была потоплена артиллерийским огнем турецкого корабля, причем не только в ночных, но и в дневных атаках.

Защиту команд малых пароходов от ружейного огня организовать было проще простого. Для этого годилось все - от мешков с песком до железных щитов.

Разумеется, был риск потерять несколько пароходов и несколько десятков человек из их команд. Поэтому команды должны были состоять исключительно из охотников, как тогда называли добровольцев. А их явно хватало среди десятков тысяч офицеров и матросов Черноморского флота, да и матросов гражданских судов.

Увы, в Российской империи, как и позже в СССР, тратились огромные средства на вооружение, а героям, спасавшим страну» платили медяки. До царей и генсеков не доходило, что если человек идет на смерть за Родину, то он должен быть уверен, что члены его семьи будут пожизненно обеспечены и защищены от произвола чиновников.

В применении к 1854 г. это должно было означать, что команда малого парохода, потопившая большой пароход, получала бы как минимум треть стоимости потопленного судна. Офицеры подлежали производству через чин, а нижние чины получали бы наследственное дворянство.

Надо ли говорить, что при таких условиях команды из охотников сами бы рвались в огонь и в воду.

Внезапность операции штурмовых флотилий можно было бы обеспечить элементарной дезинформацией. Так, сбор большого числа малых, в том числе и речных пароходов можно было объяснить необходимостью буксировки парусных кораблей, фрегатов и корветов Черноморского флота к месту боя и в самом бою. Такой прием использовали союзники при бомбардировке Севастополя, да и до войны во всех флотах Европы практиковалась буксировка малыми пароходами больших военных парусных судов.

Любопытный момент: 18 марта 1854 г. вице-адмирал Корнилов издал подробную инструкцию командирам судов Черноморского флота на случай появления союзного флота у Севастополя. Из восьми страниц инструкции три посвящены действиям брандеров! «Ах! Какой прозорливый адмирал! - воскликнет квасной патриот. - А автор еще говорит, что у нас не было Орловых!»

Увы, Корнилов подробно расписывал возможные действия союзных (!) брандеров против Черноморского флота. В инструкции Корнилов вспоминал успешные действия брандеров при Чесме, на Баскском рейде в 1809 г., но ему даже не пришло в голову самому атаковать врага брандерами, тараном и шестовыми минами. Уж лучше всем героически затопиться на Севастопольском рейде! Глядишь, и вице-адмиралу, и затопленным кораблям памятник красивый поставят.

Чтобы не быть обвиненным в пристрастности в описании действий союзного флота, я предоставлю слово известному морскому теоретику германскому адмиралу Альфреду Штенцелю: «...самое удивительное - это план, выработанный союзниками для перевозки войск. Вместо того чтобы заблокировать русский флот в Севастополе и тем обезопасить переход транспортов с войсками, они решили только прикрыть их конвоем из военных судов. Конечно, эта роль выпала лишь на долю английских кораблей, т.к. французские были битком набиты войсками. Не было даже организовано наблюдение за стоявшим в гавани неприятельским флотом. Странным кажется то, что старшие флагманы остались на парусных линейных кораблях, между тем как младшие находились на винтовых судах. Столь же фантастичен, как переход морем, был и план десантирования: предполагалось высадить сразу 30 000 человек, без палаток, всего с несколькими батареями артиллерии и небольшим количеством припасов, несмотря на то что у западного берега Крыма часто бывал довольно сильный прибой.

В Варне были посажены на суда 28 000 французов с 3000 лошадей, 24 000 англичан и 8000 турок. Для перевозки войск французы предоставили 15 линейных кораблей (из них 4 винтовых), 5 парусных фрегатов, 35 военных пароходов, 80 парусных транспортов и 40 судов для перевозки провианта, англичане - 150 больших коммерческих судов, в том числе много паровых, турки - 9 линейных кораблей и 4 парохода. Прикрытие осуществлял и 12 английских линейных кораблей и столько же фрегатов. Вся эскадра состояла их 350 судов...

Посадка на суда французских экспедиционных войск продолжалась с 31 августа по 2 сентября. Некоторые линейные корабли приняли сверх 1000 человек собственной команды еще около 2000 десантных войск и были ввиду этого почти совсем неспособны к бою. Англичане, задержанные плохой погодой, закончили посадку лишь 7 числа. Несмотря на это, первый эшелон французских транспортов из 14 парусных судов покинул рейд уже 5 сентября без всякого конвоя и находился трое суток в море совершенно беззащитным. Из английских линейных кораблей, назначенных для охраны транспортного флота, только на одном имелась паровая машина...

8 сентября англичане догнали французов и турок у Змеиного острова. Здесь произошел инцидент, как нельзя лучше осветивший все недостатки совместных операций союзников, не имеющих общего начальника. Среди французских генералов вдруг возникли сомнения: они почему-то нашли более удобным высадиться не у Качи, а в другом месте, лучше всего у Феодосии, к западу от Керчи. Движение же на Севастополь они считали слишком опасным. Прямо во время перехода все генералы и адмиралы собрались на совет и пришли опять к согласию лишь благодаря дипломатическому искусству лорда Раглана. Решили произвести новую рекогносцировку западного берега Крыма, что и было сделано 10 числа целой комиссией. Флот в это время стоял на якоре в открытом море. Образ действий совершенно непонятный, если принять во внимание предшествовавшие всему этому основательные дискуссии, тянувшиеся целыми месяцами!..

По позднейшим данным, русский флот не мог выполнить своего намерения атаковать транспорты во время перехода и высадки из-за того, что в течение этих дней у западных берегов Крыма был штиль или господствовали слабые противные ветры. Вернее же, причиной было отсутствие дальновидности и энергии у его начальников. Таким образом, весь переход и высадка десанта сопровождались редкостно удачным стечением обстоятельств» {53} .

Итак, союзникам крупно повезло из-за «отсутствия дальновидности и энергии» у Корнилова, Нахимова и Истомина. Что же касается штиля, то он не только мешал русским парусникам, но и парализовывал парусники союзников, которых было большинство в союзной армаде. Можно легко представить, что было бы, если бы не 40, а только два десятка русских малых пароходов атаковали ночью это огромное скопище слабо охраняемых судов. Что же касается семи русских пароходо-фрегатов, то они могли связать боем наиболее активные суда охранения противника.

Среди союзного командования и так существовали серьезные разногласия относительно целесообразности высадки в Крыму. Поэтому если бы в результате ночного боя погибло хотя бы 10% судов и личного состава десанта, вопрос о высадке был бы окончательно решен. Одна ночь и двадцать смелых капитанов могли изменить весь ход войны.

31 августа армада союзных кораблей подошла к Евпатории, а на следующий день началась высадка десанта.

Для командующего русским флотом в Крыму князя А.С. Меншикова высадка союзников не была неожиданностью. Еще 5 марта 1854 г. военный министр писал Меншикову: «По полученным здесь сведениям подтверждается, что соединенный англо-французский флот намеревается сделать высадку на Крымских берегах, чтобы атаковать Севастополь с сухопутной стороны... Государь император поручил мне сообщить о сем вашей светлости с нарочным фельдъегерем и покорнейше просить вас принять все зависящие от вас меры, дабы быть готовым встретить и отразить угрожающие Крыму и в особенности Севастополю неприятельские покушения». Неужели за 6 месяцев светлейший князь не мог подготовиться к защите Крыма? Не будем спорить: главный виновник неудачи в Крымской войне - Николай I. Это он к августу 1854 г. ухитрился держать в Крыму только 39 тысяч солдат из 701 824 человек, состоявших под ружьем в Европейской части России. Ну и Меншиков хорош! Неужели не ясно, где могли высадиться союзники? Может, князь думал, что они полезут по горным дорогам и тропинкам в Балаклаве, Алупке, Ялте или Судаке? Было только два удобных места высадки столь крупного десанта - район Евпатории и район Керчи. Но Керчь слишком удалена от Севастополя. Поэтому был лишь один десантоопасный район, и именно там нужно было строить укрепления и там попытаться задержать врага. Ну а если бы союзники прорвали оборону наших войск? Вопрос первый - куда бы они пошли? К Северной стороне Севастополя, чтобы взять город с ходу? Это надо быть сумасшедшим. Северная сторона еще до войны была относительно хорошо укреплена, взять ее с ходу было нереально. Нужна длительная осада, а как прикажете в этом случае снабжать огромную армию? Из Евпатории? Так она слишком далека от Севастополя, а главное, там нет защищенной от бурь стоянки кораблей, тем более для огромного флота. У союзников был единственный вариант маршрута - пройти вдоль побережья к Инкерману, а затем расположиться южнее Севастополя, получив таким образом вполне приемлемые места базирования для флота - Балаклаву и Камышовую бухту. И тут-то у Меншикова оказалось меньше ума, чем у неграмотных татарских беев во времена Миниха. Вспомним, почему тогда русская армия без сражений была вынуждена покинуть Крым g большими потерями? Потому что татары оставляли русским выжженную землю. Неужто Меншиков за 6 месяцев не мог подготовить к взрыву мосты и крупные каменные здания? Все жители в районе Балаклавы подлежали выселению, домашний скот следовало забить и бросить в водоемы. Особых сложностей это не представляло, так как южный берег Крыма был очень мало заселен. К примеру, в Ялте насчитывалось всего 86 душ обоего пола! На «выжженной земле» союзников неминуемо ждала бы судьба наполеоновской армии в 1812 г.

Но, увы, светлейший князь Меншиков был слишком галантным кавалером. Он дал возможность союзникам захватить в Евпатории 12 тысяч кубометров зерна, которые еще до войны были собраны для вывоза за рубеж. Этого зерна хватило союзникам на 4 месяца. Англо-французы высадились почти без обоза, зато в Евпатории они получили от татар все, что им требовалось.

Вот что писал о высадке в Евпатории британский историк Кристофер Хибберт: «Транспорта не было. Не было даже медицинских повозок, которые, как считалось, слишком хрупки для крымских дорог... Оказалось, что труднее переправить на берег одну лошадь, чем сотню пехотинцев. Офицеры с трудом сдерживали эмоции, глядя на то, как испуганных стреноженных животных укладывают в шлюпки, где они дрожат и фыркают от ужаса. Иногда шлюпка переворачивалась, и лошадь оказывалась в море... Поэтому вглубь полуострова были направлены специальные команды, задачей которых было найти и доставить в лагерь повозки и тягловых животных, а также все, что могло быть использовано в качестве транспорта» {54} .

Но тут им помогли татары. Только англичане получили 350 повозок с возницами и даже 67 верблюдов. Татары привезли 45 повозок домашней птицы, а также свыше 1000 голов скота. Не хуже дела были и у французов. «Вскоре привычной картиной в расположении французских войск стали верблюды, груженные зерном, и телеги, полные овощей. Кавалеристы пиками подгоняли к лагерю сотни овец и коров, оглашающих окрестности блеянием и мычанием» {55} .

Оборона Петропавловска в ходе Крымской войны, длившейся с 1853 г до 1856 г, является одной из самых замечательных страниц в истории войн русского народа. Небольшой гарнизон камчатского города Петропавловска смог отразить десант англо-французской эскадры.

На территории главного залива полуострова Камчатка – Авачинской губе расположена одна из многочисленных бухт, которая называется Петропавловская. С западной стороны от Авачинской губы данную бухту, которая имеет небольшие размеры, отделяет полуостров Сигнальный, а с восточной стороны – гора «Петровка».

К концу 40-х годов IХ столетия вооруженные силы Камчатки насчитывали 200 человек – 100 казаков и 100 морских чинов. Эти люди занимались правлением не только Петропавловской бухтой, но и всего полуострова. Они являлись и полицейскими, и рабочими, и гарнизоном.

Замыслы Муравьева

Генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев (с 1858 г. - граф Муравьев-Амурский), побывавший на Камчатке в 1849 году, решил поднять экономику полуострова путем развития скотоводства, земледелия, угольной добычи, китобойной промышленности и много другого. Уже в то время, за несколько лет до начала военных сражений, Муравьев обратил свое внимание на агрессию англичан, которые имели планы относительно вторжения на полуостров.

В своем письме одному из николаевских министров Муравьев писал, что англичане намереваются искусственно создать краткосрочный военный конфликт с Россией. А затем, примирившись с нею, уже не захочет возвращать в ее собственность завоеванную Авачинскую губу. И, даже заплатив высокую пошлину, Англия сможет с избытком компенсировать свои затраты за короткий промежуток времени. Ведь на одной только китобойной промышленности можно заработать огромные деньги. Муравьев также указывал на то, что англичане вряд ли беспошлинно пустят в свои морские владения кого-либо постороннего. Министр соглашался с мнением Муравьева и всячески пытался его поддержать.

По истечению некоторого времени Муравьев указывал на то, что для англичан является приоритетным завоевать Камчатку, полностью опустошив ее. Установить свое господство на полуострове, тем самым отрезав Россию от океана.

В связи с такими планами Англии, Муравьев считал, что уже сейчас нужно проводить подготовительные действия к обороне Дальнего Востока. И правильным будет перевозить необходимые защитные средства именно по Амуру. Ведь осуществляя перевозки другими путями, противник может без труда определить замыслы относительно оборонительных действий, просчитать число солдат, орудий и многое другое.

Из доклада Муравьева стало известно, что у него имеется разработанный план относительно обороны всей территории Авачинской губы, в том числе, возведение мощнейшей оборонительной крепости. А в связи с тем, что город и порт, по словам Муравьева, являлись уязвимыми, их следовало перенести на территорию Тарьинской губы. А указанную губу связать с мощнейшими батареями, которые будут оборонять непосредственно ворота в Авачинский залив.
А что касается выхода из Авачинской губы в случае блокады Петропавловска, Муравьев предложил соединить Тарью с другой бухтой полуострова – Ягодовою. Предложенные Муравьевым меры по усилению требовали затрат большого количества военно-морских сил и, как минимум, 300 крупнокалиберных орудий, большая часть из которых должна была являться бомбического типа.

Находясь в Петропавловске еще в 1849 году, Муравьев лично осмотрел территорию и указал конкретные места, на которых необходимо было установить батареи. Кстати, одна из этих батарей, дольше, чем остальные в конце августа 1854 года смогла удержать противника от дальнейшего прорыва вглубь бухты.

Начальником Камчатки в то время являлся Ростислав Григорьевич Машин, которому Муравьев посоветовал в случае высадки десанта противника, защищаться картечью именно из тех мест, которые были указаны им ранее.

Подробный план военных действий, тщательно проработанный Муравьевым и одобренный некоторыми чинами «в верхах», был нанесен на соответствующие карты. В конце своего доклада, Муравьев заявил, что наши воины должны располагать такого же качества орудием, какое имеется в наличии у противника.

По истечению некоторого времени стало ясно, что всем замыслам Администратора Муравьева не суждено было воплотиться в реальность. Большее число правительственных чинов считали предложенные Муравьевым действия по обороне и поднятию хозяйства на Камчатке не целесообразными. Многие министры отнесли его план действий к буйному воображению или разыгравшейся фантазии.

Подготовка к обороне

Незадолго до начала Крымской войны Камчатка приобрела статус самостоятельной отдельной области. Правление доверили военному губернатору Василию Степановичу Завойко, который одновременно являлся и портовым командиром. В результате таких событий, Охотский порт было принято решение перенести в Петропавловск. В итоге указанный порт стал главным коммерческим и военным объектом на Тихом океане. За короткий промежуток времени были возведены новые сооружения – медицинские госпитали, военные казармы, пристани. Также был построен литейный завод, а на территории Тарьи – кирпичный завод. Принимались меры по улучшению качества «собачьих трактов», велись работы по строительству каботажного флота. Губернатор Камчатки смог поднять на должный уровень сельское хозяйство. Под его руководством сооружались новые кузницы, мельницы и многое другое.

Вначале 1850 года в Петропавловск был переведен охотский гарнизон, а начиная с 1852 г по 1854 г – увеличены силы сухопутных войск, переброшено достаточное количество снарядов и артиллерии, а также отбуксированы суда «Аврора» и «Двина».

Например, военный фрегат «Двина» перевез в Петропавловск около 400 сибирских солдат. Капитан Арбузов, который командовал фрегатом, смог перед началом переправы организовать курсы ускоренного обучения этих солдат. Будущие участники героической обороны Петропавловска учились управлять артиллерийским орудием, ориентироваться на лесистой, а также пересеченной местности, быстро принимать решение и действовать, находясь в рассыпном строю.

О нападении англичан и французов на Камчатку руководству Петропавловска стало доподлинно известно лишь в начале июня 1854 года. Василий Завойко, который не так давно занял пост губернатора Камчатки, незамедлительно выступил перед народом. В своем обращении он взывал собрать всю волю в кулак и биться с врагом до последнего вздоха, не щадя своей жизни. Он утверждал, что искренне убежден в победе великого русского народа. Что не дрогнут наши доблестные воины, увидев численность вражеских войск и орудий.

Завойко был непоколебим в вере в героизм и самоотверженность русских солдат. И, в заключение своего обращения, он произнес такую фразу: «Я знаю, что мы окажет достойное сопротивление врагу, который получит возможность удостовериться в этом и ощутить всю нашу военную мощь в полной мере. Флаг Петропавловска обязательно станет свидетелем героизма, чести и совершенных доблестными русскими воинами подвигов».
Уже после официального объявления французами и англичанами войны России, на Камчатку перебросили корвет «Оливуца». Командованию корвета был отдан приказ вести оборонительные действия до последнего снаряда и, приложив максимум усилий, выдворить противника с территории полуострова.

У военно-морского командования уже не оставалось сомнений в нападении англичан и французов на Россию. Такая уверенность подтверждалась массовым сосредоточением англо-французской эскадры в Тихом океане. Кроме того, газеты Америки и Европы сообщали, что перед англичанами поставлена задача осуществления блокировки русских портов. Командование английского флота направило в дополнение к уже имеющимся судам фрегат «Пик», который должен был совершить нападение на русское судно «Диана».

Враг, в первую очередь, вел пристальное наблюдение и пытался точно определить место основного скопления русской эскадры в Тихом океане. Таким местом, по мнению англичан и французов, мог быть Петропавловск, который расположен на территории Авачинской губы.
В самом начале июля 1854 года завершил свое длительное плавание фрегат «Аврора», которым командовал Иван Николаевич Изыльментьев. Путешествие было крайне тяжелым. епрекращающиеся шторма нанесли фрегату многочисленные существенные повреждения. Запасы пресной воды и продуктов питания были на исходе, а практически весь экипаж болел цингой. В связи с таким положением дел, командующий фрегатом решил закончить плавание и изменить курс направления.

Конечным пунктом фрегата являлся Петропавловск. Завойко предложил Изыльментьеву остаться в городе на время предстоящих боевых действий. На что капитан судна охотно согласился, решив оказать помощь в отражении нападения англо-французской эскадры.
Более двух месяцев население Камчатки вело подготовительные работы. Вручную было сооружено множество укреплений. В гористой местности были подготовлены специальные небольшие площадки для установки на них орудий, которые перетаскивались туда также вручную. Около 1700 человек приняли участие в подготовке Петропавловска к оборонительным действиям. Кроме того, за месяцы подготовки были сформированы отряды добровольцев. Это были преимущественно пожарные и стрелковые отряды.

Суда «Двина» и «Аврора» было решено расположить у входа в Петропавловскую бухту таким образом, что их левые борта были обращены в сторону открытого океана. А с правых бортов сняли имеющиеся орудия для того, чтобы усилить береговые оборонительные батареи. К середине августа вся береговая оборона была приведена в повышенную боевую готовность. К этому времени гарнизон располагал не менее 1000 человек (с учетом экипажей судов).
Перед нападением врага Завойко удалось грамотно организовать оборону города. Батареи установили дугообразно, равномерно распределив их по всей территории береговой линии. Всего насчитывалось 7 батарей, в каждой из которых имелось достаточное количество крупнокалиберных и полевых орудий. Из каждого орудия имелась возможность произвести 37 прицельных выстрелов. К этому всему присоединялась решительность и упорство русских воинов в достижении своей цели. Они были готовы вести бой до конца, главное - это не допустить вторжение вражеских сил на свою землю.

художник В.Ф. Дьяков. Бой в Авачинской бухте

Война России со стороны Франции и Англии была объявлена в начале марта 1854 года. Противник был уверен, что победа им достанется малой кровью – быстро и легко. В связи с такой уверенностью, враг не особо спешил начать военные действия. Такой медлительностью в осуществлении своих планов англо-французскими войсками умело воспользовалось русское командование, проведя подготовительные работы. Хватило времени на проведение подготовительных работ, что позволило встретить противника достойно, с успехом отразив его контрнаступление.

18 августа 1854 года считается началом военных действий, направленных на оборону Петропавловска. На входе в Авачинскую губу имелись три сигнальных маяка. Но оборудован должным образом был только один из них – Маячный. Он вдавался далеко в Тихий океан. А остальные два – Бабушкин и Раковый, получая от него сведения о происходящих событиях, передавали их непосредственно в Петропавловскую бухту.
Ранним утром 17 августа 1854 года в поле зрения русских постовых судов попали 6 военных кораблей противника, которые держали курс на Петропавловск. Город был оповещен о необходимости подготовки к оборонительным действиям с помощью сигнала боевой тревоги. Всех женщин, стариков и детей эвакуировали из города. Но враг не спешил начинать атаку. И только на следующий день, во второй его половине, раздались первые выстрелы. Перестрелка была недолгой, после чего суда неприятеля бросили якорь в недосягаемом для наших орудий месте.

Первая серьезная атака противника

В утреннее время 18 августа 1854 года враг начал обстреливать Петропавловск, но русские войска не стали отвечать в связи с тем, что огневые точки находились на значительном удалении. Этот день запомнился не только своими военными действиями, но и смертью адмирала английских войск – Дэвида Прайса, который покончил жизнь самоубийством. После случившейся трагедии руководство принял на себя французский адмирал де Пуанте. Вероятно, возможной причиной самоубийства стала боязнь неудачи. Адмирал, по свидетельствам соратников, был весьма расстроен, когда понял, что город неплохо укреплён и вполне готов к обороне. Также необходимо отметить, что Н.Н. Муравьёв не поверил в версию о самоубийстве – «Завойко напрасно поверил рассказу пленного, что адмирал Прайс будто бы сам застрелился. Неслыханное дело, чтоб начальник застрелился в самом начале сражения, которое надеялся выиграть; не мог адмирал Прайс застрелиться и невзначай своим пистолетом, для какой надобности он брал его в руки, находясь на фрегате за милю от нашей батареи...» . Дэвид Прайс был похоронен на берегу Тарьинской бухты Петропавловска-Камчатского.

К наиболее решительной атаке противник перешел лишь 20 августа 1854 года. Военные суда в количестве четырех штук вторглись в акваторию Авачинской губы и вели непрерывный бой в течение нескольких часов. Всего 8 орудий русских войск против 80 орудий врага смогли оказать достойное сопротивление.

Затем в районе горы Красный Яр начал свою высадку вражеский десант в количестве 600 солдат. Командующий ближайшей к месту высадки десанта батареей отдал приказ начать отступление вглубь Петропавловска, считая, что устоять против такого количества воинов не удастся. Французские солдаты заняли брошенные русскими войсками позиции и установили свой флаг. После этого наши орудия открыли по ним огонь, а также по своим солдатам ошибочно нанес удар английский пароход.

По приказу Завойко к месту батареи прибыло подкрепление, состоящее из 230 наших моряков и солдат. Французы, не выдержав такого сопротивления, начали отходить к своим шлюпкам, затем отбыли на них к месту стоянки своих судов. Чрез некоторое время неприятельские корабли открыли огонь по нашей батарее, которая защищала ворота в гавань. Данная батарея была оснащена надежными укрытиями, брустверами и считалась самым мощным оборонительным сооружением. Наши воины вели огонь, героически сражаясь с врагом на протяжении нескольких часов. По истечению некоторого времени, враг прекратил атаку, отступая на безопасное расстояние.

На исходе этого дня еще одна из наших батарей отразила атаку неприятеля. Наши орудия не прекращали огонь, потопив шлюпку с десантом и попав одним пушечным ядром в английский пароход. Согласно подсчетам, за прошедшие сутки было убито 6 русских солдат и 13 ранено. К началу следующего дня все последствия разрушительных вражеских действий удалось ликвидировать, но 3 пушечных орудия, все-таки, восстановлению не подлежали.

Вторая попытка неприятеля

24 августа 1854 года противник начал вести еще более ожесточенные бои против русских солдат. В его планы входило атаковать и захватить силами двух десантов Никольскую сопку, а силами еще одного десанта – наступать на Петропавловск с тыла. Вследствие таких молниеносных контратак враг планировал полностью окружить и захватить город. С акватории океана наши батареи обстреливались вражеским фрегатом, который был оснащен 60 крупнокалиберными пушками. Под командованием лейтенанта Александра Петровича Максутова наши солдаты проявили героизм и стойкость.

Основной удар неприятеля был направлен на две батареи - № 3 (на перешейке) и № 7 (на северной оконечности Никольской сопки).

Их обстреливали «Президент», «Форт» и «Вираго». «Пайк», «Евридика» и «Облигадо» вели огонь по батареям № 1 и 4 (все орудия, повреждённые в бою 1 сентября, были полностью восстановлены оружейными мастерами), имитируя предыдущую атаку и отвлекая внимание защитников. Позже «Пайк» и «Евридика» присоединились к «Президенту» и «Форту», помогая им в борьбе с батареями № 3 и 7.

Из статьи К. Мровинского:

«Неприятель разделил свою эскадру на две половины и, поставив одну половину против одной батареи, а другую против другой, открыл одновременно по ним огонь. Забросанные ядрами и бомбами батареи, имея всего 10 орудий, не могли устоять против 113 орудий, в числе которых большая часть была бомбическая (на берегу найдены ядра весом в 85 английских фунтов), и после трёхчасового сопротивления орудия почти все были повреждены, и прислуга с батарей принуждена была отступить».

После жаркой перестрелки с батареями № 3 и 7 (батарея № 3 получила после этого название «Смертельная», потому что почти не была прикрыта бруствером и на ней были большие потери) и их подавления, англо-французы высадили 250 человек на перешеек у батареи № 3 и 700 человек у батареи № 7. По плану большая часть десанта должна была поднявшись на Никольскую сопку и, ведя огонь на ходу, атаковать и захватить город. Остальные (из группы, высадившейся у батареи № 7) должны были, уничтожив батарею № 6, выйти на просёлочную дорогу и атаковать Петропавловск-Камчатский со стороны Култушного озера. Но осуществить эти замыслы англо-французам не удалось. Батарея № 6, при поддержке полевого 3-х фунтового орудия, несколькими залпами картечи заставила десантников повернуть назад к Никольской сопке. Таким образом, там оказалось около 1000 человек, которые поднялись на сопку и, ведя штуцерный ружейный огонь по порту, «Авроре» и «Двине», стали спускаться вниз к городу. В. С. Завойко, разгадав замысел противника, собрал все резервы, снял с батарей всех кого можно было, и бросил людей в контратаку. 950 десантникам противостояли несколько разрозненных отрядов русских в количестве 350 человек, которые подходили к сопке так быстро, как могли, и должны были контратаковать вверх по склону. И эти люди совершили чудо. Яростно атакуя захватчиков всюду, где только было можно, они заставили их остановиться, а затем и отступить назад. Часть десанта была отброшена к обрыву, выходящему к морю. Немало из них покалечились или разбились, прыгая вниз с 40-метровой высоты. Корабли противника пытались прикрыть отступающий десант огнём артиллерии, но ничего из этого не вышло - огонь английских и французских фрегатов был неэффективен. На кораблях, не дождавшись подхода десантных ботов, в страхе стали выбирать якоря. Корабли уходили к своим якорным стоянкам, заставляя догонять себя ботам, в которых было немного людей, способных грести вёслами.

Сражение шло более двух часов и закончилось на Никольской сопке полным поражением англичан и французов. Потеряв 400 человек убитыми, 4 пленными и около 150 ранеными, десант вернулся на корабли. В трофеи русским досталось знамя, 7 офицерских сабель и 56 ружей.

В этом бою со стороны русских погибли 34 бойца. На Никольской сопке было обнаружено после боя 38 убитых десантников, которых не успели забрать (англо-французы с удивлявшим петропавловцев упорством старались подобрать и унести даже убитых).
Общие потери защитников Петропавловска составили 40 человек убитыми и 65 ранеными.

После двухдневного затишья англо-французская эскадра отплыла 26 августа (7 сентября), удовлетворившись перехваченными на выходе из Авачинской бухты шхуной «Анадырь» и коммерческим кораблём Русско-Американской компании «Ситха». «Анадырь» был сожжён, а «Ситха» взята как приз.

Несмотря на успешную оборону города, стали очевидными трудности со снабжением и удержанием столь удалённых территорий. Было принято решение об эвакуации порта и гарнизона с Камчатки. Курьер есаул Мартынов, покинув Иркутск в начале декабря и проехав через Якутск, Охотск и по льду вдоль дикого побережья Охотского моря на собачьих упряжках, доставил этот приказ в Петропавловск 3 марта 1855 года, преодолев 8000 верст (8500 км) за небывало короткое время в три месяца.

Уход русских можно было предвидеть уже в половине июля. Действия в Молдавии и Бессарабии совместно с австрийцами и турками представляли цель, совершенно не интересовавшую Англию, и трудно достижимую по отсутствию достаточных обозов. Англия стремилась, прежде всего, к утверждению своего могущества на море и к нанесению ущерба морской силе России. Базой последней на Черном море являлся Севастополь. Идея высадки в Крыму и захвата Севастополя, мелькавшая с начала войны, начала оформляться 18 июля; 8 августа решение было принято окончательно.

Только 7 сентября английская, французская, и турецкая эскадры смогли отплыть в Крым. Союзный десант состоял из 23 тыс. французов, 7 тыс. турок, 27 тыс. англичан. По недостатку транспорта, в Варне осталась одна французская пехотная дивизия, которая могла быть перевезена только во вторую очередь, и одна кав. дивизия. Турецкая дивизия была включена в состав десанта преимущественно по политическим соображениям. Основную массу населения Крыма в 1854 г. составляли 257 тыс. татар-мусульман, в глазах которых турки представляли известный религиозный и политический авторитет. И действительно, во время пребывания союзников в Крыму, до 30 тыс. татар перешло на их сторону, что облегчило продовольствие, разведку и дало союзникам рабочую силу для тыловых работ. Кроме того турки при союзниках предназначались на роль белых негров и были поделены между англичанами и французами. Особенно плохо пришлось английским туркам, которых хозяева не кормили, и которые скоро вымерли.

Французские войска перевозились на 55 военных и 17 коммерческих судах; турецкая дивизия - на 9 турецких линейных кораблях; английские войска - на 150 транспортах; на английской эскадре, состоявшей из 10 линейных кораблей и 15 фрегатов, десанта не было, чтобы, не связывать ее боевой деятельности. Тщательно были подготовлены средства для перевозки десанта на берег, и войска были обучены погрузке и выгрузке с судов. Осадная французская артиллерия не успела собраться к началу Крымской экспедиции: имелось только 24 орудия из предназначавшихся 56; пришлось позаимствовать у турок 41 тяжелое орудие. Так как намечалась ускоренная атака Севастополя, то союзники везли с собой и осадное инженерное имущество; так, французы погрузили с собой 8 тыс. туров и 16 тыс. фашин, имели в запасе 20 тыс. штук рабочего инструмента и 100 тыс. земляных мешков.

Наполеон III и командующий французской армией Сент-Арно предлагали высадить союзные армии у Феодосии, где имелась хорошая гавань, и двинуть их оттуда к Симферополю. Русская армия была бы вынуждена дать сражение, отойдя не далее Симферополя. Победа у Симферополя отдавала союзникам весь Крым, и заставила бы русских эвакуировать Севастополь без боя. Но это овладение Крымом в стиле сокрушения совершенно не улыбалось англичанам; Раглан вовсе не имел обоза, был очень мало уверен в способности английской армии к маневру и наотрез отказался углубиться на сушу. По настоянию англичан, удар десанта нацеливался не на полевую русскую армию и сообщения Севастополя, а непосредственно на Севастополь; армии союзников не должны были удаляться от побережья.

Высадка состоялась на пляже недалеко от Евпатории; 12 и 13 сентября ей мешало волнение; 14 сентября большая часть пехоты и полевой артиллерии были высажены, но дальнейшее течение высадки задержалось вновь волнением; особенно задержались англичане, которые смогли окончательно изготовиться на берегу только на 5-й день высадки, вечером 18 сентября.

Появление неприятельского флота из 256 судов было обнаружено русскими уже 11 сентября. Несмотря на то, что в августе вся заграничная пресса была полна статьями о предстоящей атаке Севастополя, численность наших войск в Крыму была доведена только до 50 тыс., так как, по взглядам стратегии сокрушения, этот второстепенный театр не должен был усиливаться в ущерб главному - на австро-русской границе: 38 тыс. Меньшикова были разбросаны по всему Крыму, за исключением его восточной оконечности, где у Керчи, для обороны входа в Азовское море, было собрано 12 тыс. Хомутова. Меньшиков не решился активно препятствовать высадке союзников, что было связано с подставлением русских войск, на плоском евпаторийском берегу, под огонь могущественной судовой артиллерии; он спешно начал сосредоточивать войска на высокое плато левого берега р. Альмы, чтобы преградить союзникам путь к Севастополю. Некоторые русские части прошли в трое суток до 150 километров.