Герой драмы В. Гюго «Рюи Блаз

1695 год. Дон Саллюстий де Базан, министр полиции, соблазняет фрейлину королевы и отказывается на ней жениться. Королева с презрением увольняет его и отправляет в изгнание. Дон Саллюстий предлагает своему кузену - дону Сезару де Базану, благородному разбойнику, скрывающемуся от закона - покровительство и деньги в обмен на услугу: тот должен соблазнить королеву. Дон Сезар с возмущением отказывается: хотя он промотал состояние и стал разбойником, но он отказывается оскорбить королеву и женщину.

Получив отказ, дон Саллюстий приказывает арестовать дона Сезара де Басана и отправить на галеры. Один из слуг дона Саллюстия, Рюи Блаз - молодой человек, недавно закончивший университет - как две капли воды похож на его кузена. Дон Саллюстий вводит Рюи Блаза под видом своего кузена дона Сезара де Базана в высшее общество и приказывает слуге добиться расположения королевы. Рюи Блаз, давно и безнадёжно влюблённый в королеву, соглашается.

Донья Мария Нейбургская - молодая королева Испании - очень одинока, ей нелегко даётся суровый испанский этикет, она чувствует себя во дворце погребённой заживо. Муж равнодушен к ней уже давно, но однажды на своей любимой скамейке в парке она видит букет фиалок, напомнивших ей о родном Нейбурге. Королева теряется в догадках: кто в Мадриде может знать о её любимых цветах, и кто принёс сюда этот букет. Она позволяет себе немного помечтать о молодом незнакомце.

Когда королеве представляют дона Сезара де Базана, недавно прибывшего ко двору, королева влюбляется в молодого привлекательного дворянина, назначает его министром, осыпает почестями. На протяжении шести месяцев фаворит королевы успешно занимается политикой и проводит ряд политических реформ, вызывающих одобрение народа и недовольство знати, опасающейся за свои привилегии и богатства. Обо всём происходящем при дворе дону Саллюстию докладывает его приближённый. Выждав необходимое время в изгнании, дон Саллюстий возвращается в Мадрид.

Королева получает письмо с просьбой о помощи, написанное от имени её возлюбленного. Под покровом ночи Мария покидает дворец и направляется в особняк де Базана, где её уже поджидают дон Саллюстий и вынужденный присутствовать Рюи Блаз. Дон Саллюстий раскрывает маскарад Рюи Блаза и унижает его. Королева сначала отказывается верить, но Рюи Блаз вынужден подтвердить, что это правда: он согласился присвоить чужое имя, чтобы иметь возможность приблизиться к ней.

Дон Саллюстий жестоко насмехается над королевой, ведь она любила слугу, лакея, и угрожает обнародовать её связь, если она не подпишет документы об отречении. Рюи Блаз убивает дона Саллюстия за оскорбление королевы, умоляет Марию простить его и верить в его любовь. Но оскорблённая королева больше не верит ему и собирается уйти. В отчаянии Рюи Блаз принимает яд, спрятанный у него в перстне. В последний момент перед смертью Рюи Блаз видит, как королева склоняется над ним, прощает его и открыто признаётся в своей любви, называя настоящим именем.

В 1829 г. Гюго написал драму «Марион Делорм» («Marion de Lorme», 1831), в которой впервые в высокохудожественной форме воплотил принципы «Предисловия к «Кромвелю».

Гюго взял сюжет не из античности, а нашел его в национальной истории. Исторический «колорит» он создал за счет точного указания времени действия (1638 г.), привлечения в сюжет исторических лиц (Людовик XIII, кардинал Ришелье, сама героиня Марион Делорм и др.). Стремление создать «местный колорит» соединилось в драме с разрушением единства места (действие происходит то в Блуа, то в Шамборе, то в других местах). Разрушается и единство времени, но единство действия сохраняется.

Ряд черт сближает драму с классицистической трагедией. Сохраняется деление героев на положительных (Марион, ее любимый Дидье) и отрицательных (Ришелье, его шпион судья Лафемас). Тем не менее, во-первых, среди положительных героев нет идеальных. Каждый из них сделал в жизни большие моральные ошибки. Идеальность этих героев сохраняется лишь как тенденция. Во-вторых, в классицизме положительными героями были короли, вельможи, у Гюго - наоборот, Марион Делорм - бывшая куртизанка, которая служила утехой для вельможных развратников. Дидье - сирота, он не знает, кто его родители. Вельможные люди в меньшей мере способны к идеализму. Так, маркиз де Саверни, соперник Дидье в любви, способен на подлость и лишь в самый критический момент поступает благородно. Но в обществе деспотии благородство обречено на гибель, зато жестокость, аморальность процветают. Именно этими чертами наделены вельможные лица - кардинал Ришелье и даже король.

Гюго вслед за классицистами считал, что драму нужно писать стихами. Тем не менее, в александрийский стих, которым он написал «Марион Делорм», поэт внес изменения (они касались места пауз, рифм и т.д.). На смену классицистической холодности стиля пришел эмоциональный язык героев.

Свою лучшую драму «Рюи Блаз» («Ruy Bias») Гюго написал в 1818 г. Об этой пьесе Э. Золя высказался так: «Самая циничная, резкая из всех драм Гюго». В предисловии к драме Гюго исследует проблему зрителя. Женщины в театре ищут наслаждения для сердца, ценят страсти, стремятся к трагедии. Мыслители, ища пищи для ума, находят ее в характерах героев, в комедии. Толпа ищет наслаждения для глаз. Ее привлекает на сцене действие, поэтому она любит мелодраму. В «Рюи Блази» Гюго решил объединить черты трагедии, комедии и мелодрамы, чтобы его пьесой восхищался весь зал.

В основе сюжета - исключительные события: лакей Рюи Блаз влюбился в испанскую королеву. Неожиданный поворот судьбы разрешил Рюи Блазу под именем вельможного дворянина дона Сезара де Базана приобрести благосколонность королевы, стать министром. В этой ситуации раскрывается романтическая исключительность личности Рюи Блаза. Лакей оказался выдающимся государственным мыслителем. Его решения поражают мудростью и гуманностью. Но возвышение Рюи Блаза было лишь частью интриги обиженного королевой дона Салюстия де Базана. Интрига против королевы не удалась, но она узнала правду о происхождении Рюи Блаза и презрела им. Рюи Блаз отравляется.

РЮИ БЛАЗ

РЮИ БЛАЗ (фр. Ruy Bias) - герой драмы В.Гюго «Рюи Блаз» (1838), крайне чувствительный юноша, привыкший, однако, сдерживать свои чувства, несомненно романтический герой, но не бунтарь, а мечтатель. Р.Б. служит лакеем у верховного судьи маркиза Саллю-стия, что его унижает и мучает. Он с упоением вспоминает о днях далеких и счастливых: «Нам были радостью и голод и нужда, когда я мерз зимой, имел лишь хлеб и воду, а крова не имел - зато имел свободу! В те времена еще я человеком был». Страдания героя усугубляются его любовью к королеве. На глаза ей Р.Б., конечно, не показывается, играя роль незримого доброго ангела: узнав, что королева скучает по фиалкам, он каждый день ходит за две мили, чтобы нарвать для нее цветов.

В этой драме очень большую роль играет сам сюжет, та интрига, в которую попадает герой и по ходу которой раскрывается его характер. Дон Саллюстий сумел разгадать тайну своего лакея и ловко использует ее в своих интересах. Убедившись в том, что еще никто при дворе не видел Р.Б., дон Саллюстий представляет его как своего кузена, дона Цезара де Ба-сан, предварительно избавившись от кузена настоящего. Маркиз решил воспользоваться привлекательностью и галантностью Р.Б. для того, чтобы унизить королеву, отомстив за собственную ссылку.

Р.Б., которого теперь все называют доном Цезаром, получает должность курьера короля, а потом его делают министром, даруя герцогский титул. Королева легко угадывает в нем своего тайного воздыхателя и весьма благосклонно относится к этому красивому молодому человеку. За полгода, проведенные при дворе, Р.Б. становится статс-секретарем королевы, и придворные поговаривают о том, что именно он диктует ей все решения, что между ними существует тайная связь. Но даже явные недоброжелатели признают, что герой честен. Р.Б. наконец может доказать свою любовь к Испании, он мечтает возродить ее былую мощь, обнаруживая себя способным государственным деятелем.

Р.Б. решается признаться королеве в своей любви: «Любить вас издали, из мрака - мой удел, и я вас пальцем бы коснуться не посмел». Конечно, на такие слова трудно не ответить взаимным признанием.

Воспользовавшись этим, дон Саллюстий заманивает королеву в дом к Р.Б. И здесь герой уже на деле доказывает, что на его слово можно положиться, что королева не ошиблась, поручив ему заботу о своей чести. Сначала он сам признается ей в том, кем является на самом деле, потом убивает дона Саллюстия и, убедившись, что королеве больше ничего не грозит, выпивает яд.

Гюго в предисловии к пьесе написал, что хотел окутать «Рюи Блаза» вечерними сумерками. Действительно, здесь показан сумеречный мир, в котором торжествует эгоизм и мелкое себялюбие, мир, в котором нет места таким достойным, ярким людям, и потому Р.Б. в нем лишний.

Первым исполнителем роли Р.Б. был Фредерик-Леметр (1838).

О.Г.Петрова

Литературные герои. - Академик . 2009 .

ПРЕДИСЛОВИЕ

Три рода зрителей составляют то, что принято называть публикой: во-первых,
женщины; во-вторых, мыслители; в-третьих, толпа в собственном значении этого слова.
Толпа требует от драматического произведения почти исключительно действия; женщины
прежде всего желают в нем видеть страсть; мыслители ищут в нем предпочтительно
характеры. Внимательно изучая эти категории зрителей, мы наблюдаем следующее: толпа
так любит действие, что в случае надобности согласна пренебречь характерами и
страстями.

[То есть стилем. Ибо если действие может во многих случаях выражаться самим же действием, то
страсти и характеры, за очень немногими исключениями, выражаются только словом. Слово же в
театре, твердо закрепленное, а не витающее слово, есть стиль.
Пусть каждое действующее лицо разговаривает так, как ему надлежит говорить, - sibi constet, по
выражению Горация. В этом все дело. (Прим. автора.)]

Женщины, интересуясь, правда, и действием, так поглощены развитием страсти, что
уделяют мало внимания обрисовке характеров; что же касается мыслителей, то им так
нравится видеть на сцене характеры, то есть живых людей, что, охотно принимая страсть
как естественный побочный элемент драматического произведения, они готовы считать
действие досадной помехой. Это происходит оттого, что толпа требует от театра главным
образом ярких впечатлений, женщина - чувств, мыслитель - размышлений. Все хотят
наслаждения, но одни - наслаждения для глаз, другие - наслаждения для сердца, а
последние - наслаждения для ума. Отсюда три рода совершенно разных произведении на
нашей сцене: один простонародный и низкий, два прославленных и высоких, но одинаково
удовлетворяющих определенную потребность: для толпы - мелодрама; для женщин -
трагедия, анализирующая страсть; для мыслителей - комедия, изображающая
человеческую природу.
Заметим мимоходом, что мы не собираемся устанавливать здесь что-либо непреложное,
и просим читателя, чтобы он сам ввел в высказанную нами мысль ограничения, которые
она может потребовать. Общие понятия всегда допускают исключения, мы отлично знаем,
что толпа есть нечто великое, где можно найти все - как врожденное чувство прекрасного,
так и склонность к посредственному, как любовь к идеальному, так и влечение к пошлому,
мы знаем также, что всякий законченный мыслитель должен быть женщиной по
утонченности чувств, и нам хорошо известно, что, благодаря таинственному закону,
соединяющему оба пола и душой и телом, в женщине зачастую таится мыслитель. Отметив
это и еще раз попросив читателя не придавать безоговорочного смысла немногим словам,
которые нам остается сказать, продолжим нашу мысль.
Для каждого, кто всмотрится в три разряда зрителей, о которых мы сейчас говорили,
очевидно, что все три правы. Женщины правы, требуя, чтобы душу их волновали;
мыслители правы, требуя, чтобы их поучали, а толпа справедливо требует, чтобы ее
забавляли. Из этих очевидных обстоятельств вытекает закон драмы. И в самом деле:
создавать по ту сторону огненного барьера, называемого театральной рампой и
отграничивающего реальный мир от мира идеального, создавать, в условиях сочетания
искусства и природы, и наделять жизнью характеры, то есть, повторяем, людей; вложить в
этих людей, в эти характеры, страсти, которые развивают характеры и изменяют людей; и,
наконец, порождать из столкновения этих характеров и страстей с великими,
установленными провидением, законами человеческую жизнь, то есть великие, ничтожные,
горестные, смешные или ужасные события, доставляющие душе наслаждение, называемое
интересом, а уму дающие назидание, называемое моралью, - такова цель драмы.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Три рода зрителей составляют то, что принято называть публикой: во-первых, женщины; во-вторых, мыслители; в-третьих, толпа в собственном значении этого слова. Толпа требует от драматического произведения почти исключительно действия; женщины прежде всего желают в нем видеть страсть; мыслители ищут в нем предпочтительно характеры. Внимательно изучая эти категории зрителей, мы наблюдаем следующее: толпа так любит действие, что в случае надобности согласна пренебречь характерами и страстями .

Заметим мимоходом, что мы не собираемся устанавливать здесь что-либо непреложное, и просим читателя, чтобы он сам ввел в высказанную нами мысль ограничения, которые она может потребовать. Общие понятия всегда допускают исключения, мы отлично знаем, что толпа есть нечто великое, где можно найти все - как врожденное чувство прекрасного, так и склонность к посредственному, как любовь к идеальному, так и влечение к пошлому, мы знаем также, что всякий законченный мыслитель должен быть женщиной по утонченности чувств, и нам хорошо известно, что, благодаря таинственному закону, соединяющему оба пола и душой и телом, в женщине зачастую таится мыслитель. Отметив это и еще раз попросив читателя не придавать безоговорочного смысла немногим словам, которые нам остается сказать, продолжим нашу мысль.

Для каждого, кто всмотрится в три разряда зрителей, о которых мы сейчас говорили, очевидно, что все три правы. Женщины правы, требуя, чтобы душу их волновали; мыслители правы, требуя, чтобы их поучали, а толпа справедливо требует, чтобы ее забавляли. Из этих очевидных обстоятельств вытекает закон драмы. И в самом деле: создавать по ту сторону огненного барьера, называемого театральной рампой и отграничивающего реальный мир от мира идеального, создавать, в условиях сочетания искусства и природы, и наделять жизнью характеры, то есть, повторяем, людей; вложить в этих людей, в эти характеры, страсти, которые развивают характеры и изменяют людей; и, наконец, порождать из столкновения этих характеров и страстей с великими, установленными провидением, законами человеческую жизнь, то есть великие, ничтожные, горестные, смешные или ужасные события, доставляющие душе наслаждение, называемое интересом, а уму дающие назидание, называемое моралью, - такова цель драмы. Драма имеет, следовательно, нечто общее с трагедией, благодаря изображению в ней страстей, и с комедией - благодаря изображению в ней характеров. Драма есть третья большая форма искусства, объемлющая, заключающая в себе и оплодотворяющая и трагедию и комедию. Корнель и Мольер существовали бы независимо друг от друга, не будь между ними Шекспира, протягивающего Корнелю левую руку, а Мольеру правую. Так сходятся оба противоположных электричества комедии и трагедии, и вспыхивающая от этого искра есть драма.

Определяя сущность, закон и цель драмы, как он их понимает и как он уже не раз излагал их, автор вполне отдает себе отчет в том, что силы его очень невелики, а ум весьма ограничен. Он говорит здесь - пусть читатель правильно поймет его - не о том, что он сделал, а о том, что он хотел сделать. Он указывает, что являлось для него исходной точкой. И только.

Мы можем предпослать этой книге лишь несколько строк, ибо нам не хватает места для более пространного рассуждения. Да позволено нам будет поэтому, не вдаваясь в дальнейшие подробности, перейти от общих мыслей, высказанных сейчас нами и руководящих, по нашему мнению, всем искусством в целом, - при соблюдении, конечно, всех требований идеала, - к некоторым частным мыслям, которые эта драма, Рюи Блаз, может вызвать у вдумчивых людей.